Диаклуб: Бывает же…

Я знаю точно — растает лёд,

В тиши полночной иволга запоёт,

И рыжею девчонкой, теплою ото сна,

В холодный мир придёт весна.

С. Трофимов, «Московская песня»

Практически голая комната. Единственный оставшийся шкафчик покрыт полиэтиленом, служившим летом парником. Половина потолка бригада уже закончила белить, а половина была жёлтой и страшной. На полу — сумка бригадира, её накрывают его заляпанные известкой видавшие все виды джинсы. Пахнет мокрым мелом и особым запахом ремонта.

Двадцать пять квадратных метров моей будущей самостоятельной жизни. У меня закатаны рукава, я расправляю чистой тряпочкой мелкие пузыри на обоях. И вспоминала. И думала.

…Маленькая рыжая девочка в синей куртке. За ней, виляя хвостом, стоит мохнатенькая собачка. Я как-то не заметила их. Мягко подошли, неслышно. Был уже вечер, почти ночь, и я зашла в какую-то подворотню уколоть «длинный», время подошло. Уже давно не было ни малейшего страха перед подворотенными злодеями (как, впрочем, и перед злодеями вообще). Вообще, был не лучший период. На работе трудно. С личным не получается. Всё так это вот надоело — живот в синяках, пальцы — в корках вечно. Задолбало, ей-богу…

Набрала, вколола и уже закрывала колпачком, как вдруг:

- Тебе больно?

Я на какое-то мгновение потеряла вес и подпрыгнула вверх от неожиданности. «Как кошка, когда её ни с того ни с сего тапком по полу пугают», — подумала я тут же. Девочка внимательно на меня смотрела.

- Да нет. Не больно. Я давно привыкла…

- Я же вижу, что тебе больно, — спокойно парировало не более чем пятилетнее дитё. Собака пару раз тихо гавкнула тонким голоском и села на асфальт, будто выжидая чего-то.

- Ну, если самую только малость, — растерялась я. — Я давно колюсь, мне приходится. Я не наркоманка, — добавила на всякий случай, чувствуя, как кружится от странности ситуации голова.

- Ты болеешь, — не вопросительно, а утвердительно сказала девочка.

- Вроде того. Тебя как зовут-то? — спросила я.

- Ульяна. А тебя — Маша. Я тебя в маминой газете видела. Фотографию твою.

«Вот она, слава», — обреченно подумала я. Никогда её не хотела. Все нормальные дети мечтают стать актёрами, певцами, знаменитыми фокусниками или — веяние времени — телеведущими или моделями. У меня всё с самого начала началось не так — хотела быть палеонтологом. Откапывать по пустыням динозавров. Хорошее начало…

- Не бойся, не выдам тебя. Я просто тебя узнала, — сказала Ульяна, гладя собаку. — А её Муся зовут, — добавила она, целуя собачонку в усатую морду. — Мы тут недалеко живём.

- А-а-а, — ни черта не врубаясь, что происходит, протянула я и решилась спросить напрямую. — А в какой газете ты меня видела?

- В которой пишут про людей, которые колются. Я не помню, как называется. Мама читала, а я рядом играла. Вот, увидела.

«Запомнила ведь, — подумала я с уважением. — Надо же, какая хорошая зрительная память…».

Ульяна помолчала, разглядывая меня, сидящую на корточках и привалившуюся к стене дома. Потом подошла, положила руку мне на коленку (у меня открылся рот):

- Мама сказала, что тебе, наверное, было раньше очень тяжело. Так вот теперь уже не будет, всё теперь будет хорошо. Не бойся уколов. Они не такие уж страшные. Я вот увидела — не испугалась даже. Иголка вон какая малюсенькая. Я, знаешь, шприцов вообще не боюсь, мне операцию делали на голове, когда на даче упала с дерева. Потом, бабушка сказала, я долго никого не помнила. Так что ты, Маша, не бойся. Хочешь половинку крекера? Я половинку уже съела, но поделюсь с тобой чем осталось.

Я молча кивнула, не справляясь с шоком. Ульянка вытащила из кармана крошащуюся надломленную поперёк печенюшку:

- На, это вкусно. Солёная… — и, ещё раз глянув на меня, подскочила и унеслась куда-то во дворы. Меня тоже сдёрнуло с места и понесло за ней, но Ульяны нигде уже не было видно. «Старею, что ли? — подумалось мне. — Догнать не в состоянии маленького ребёнка…». Печенье совсем раскрошилось в кулаке, я машинально съела крошки. Действительно очень вкусно.

Вернувшись на улицу, я села в скверике на скамейку и — ощутила такой мощный прилив сил, будто бы меня подключили к какой-то небесной розетке. Дышаться стало ровно и глубоко, ясность мысли была необыкновенная, откуда-то возникали пачками планы и всё, что со мной происходило до этого, предстало совершенно ясным и понятным.

Что это был за ребёнок и откуда он мне был послан, не могу знать.

Я верю в Бога, и насчёт этой встречи у меня есть кое-какие измышления.

Спасибо.

Мария Митасова

Оригинал статьи можно найти на Официальном сайте газеты ДиаНовости