270 дней, 15 часов, 46 минуты

До всемирного дня диабета!

Диагрань: Онкоцентр

Я часто вспоминаю тот день как что-то важное.

Помню обилие белого цвета и почему-то много глаз — синих, зелёных, раскосых и не очень. Лиц не помню, а глаза помню. На каждом лице была защищающая повязка. Маска, которая закрепляется за ушами.

Детский гематологический центр.

Наша организация выступила спонсором и привезла тогда к Новому году маленьким пациентам сладкие подарки. Такие объёмистые коробочки, которые снизу доверху были заполнены конфетами, вафлями, мармеладом, печеньями — короче, всякими детскими лукулловыми дарами. Коробки с подарками отгружали и отгружали, а мы распределяли их по палатам.

Такие поездки для нас не редкость. Хорошие, большие компании обязаны быть социально ответственными и помогать нуждающимся. Помогаем. Ездим. Вручаем. Дарим.

Дети рвут целлофан внутренней упаковки. Лица сияют, а глаза серьёзные, и это страшно. Все как один — в масках. На головах — вязаные шапочки. Под ними нет волос: химиотерапия. Кое-кто, в основном, постарше, ходит, везя перед собой капельницу. От тех, кто помладше, не отходят родители. Тоже в масках.

Им сладкое можно. Сколь угодно и когда угодно. Оле — пять лет, её мама — миловидная тридцатилетняя женщина — помогает ей открыть коробочку с конфетами. Оля радостно снует туда-сюда: глазами бы всё съела. Мама с дочкой находятся в отделении уже несколько месяцев. У них крест другой, и он очень тяжёлый.

Мне становится жарко и как будто нечем дышать. Ко мне подбегают детишки, касаются фотоаппарата. Снимать здесь мне как ножом по горлу. Начальству — для отчётности, а я с трудом себя заставляю. Нельзя, конечно, превращать жизнь этих детей в серое полутраурное действо, надо — наоборот. Но есть вещи, через которые переступать в себе сложно.

Я снимаю. Без вспышки, на высокой светочувствительности. Я не могу со вспышкой. Начальство смотрит на меня с долей неодобрения: тёмные получатся фотографии. Я в наглую игнорирую. Потом «вытяну» тёмные пикселы в «Фотошопе». Не могу. Режьте меня.

В каждой больнице есть такие вот коридоры. Светлые полы, по которым любят кататься в скользких тапках, какая-то детско-радостная лабуда нарисована на стенках, в углу — телевизор (в нашем случае — ёлка с разноцветными «дождиками»). Кто поздоровее, тех собирают в таком вот холле. Им вручают подарки здесь. Бегают, прыгают. Болеют, ходят с капельницами, лежат под системами, лишаются волос и находятся под постоянно зависшим над ними дамокловым мечом — и живут. И смеются. И радуются, что живут.

Вот бы у них поучиться, а?

- Пашка, не бегай так, иди сюда, упадёшь.

- Мам, ну я не упаду! Честно! Немножко. Я, можно, вот эту синюю конфету съем?

- Ну, съешь. Хотя ты уже много вроде поел. Может, хватит?

- Мама, я съем эту последнюю.

-Ага. Я же знаю: пока всё не доешь, не успокоишься.

- Это потому, что никогда ведь не знаешь, вдруг самая вкусная — последняя.

- Сыпью покроешься.

- Не покроюсь.

- А если покроешься?

- Ну, значит, покроюсь. На и тебе.

- Спасибо. Я откушу только.

- Ешь всю! Вроде вот эта ничего.

- У тебя рот в шоколаде весь, дай вытру.

- Пускай так будет. Я потом оближу. Не надо вытирать, противно!

- Вот ведь какой ты. Ну и ходи так! Врач увидит — будет над тобой смеяться, скажет — грязнуля.

- Кто? Иван Сергеевич? Не будет, он хороший. Он мне ещё утром сказал: будет сюрприз вам. Гости приедут. Я сначала подумал — клоуны…

- Клоуны — они ж как дурачки. Чего в них хорошего? Лучше ведь вот эти вкусняшки.

- Мам, ты глупая, знаешь… Клоуны — они весёлые. Они играют, они шутят… Они лучше. Конфеты, конечно, это хорошо. Только живые клоуны лучше. Живое вообще всё лучше.

Мария Митасова

Фото автора 

Оригинал статьи можно найти на Официальном сайте газеты ДиаНовости