ДИАСЕМЬЯ: ПАПИНА ДОЧКА

Она учится на первом курсе университета. Носит модную куртку, удобные мягкие уги. Не расстаётся с мобильником, с наушниками, с компьютером давно на «ты». Хорошенькая. Очень вежливая. Настя Захарова расскажет о себе сама.

Мне 17. Я студентка Государственного университета управления. Изучаю основы управления, менеджмента. Специализация начнётся позже, так что, в какой конкретной области буду работать, пока не знаю.

Первое впечатление от института — взрослая жизнь, ответственность. Ты зависишь только от себя. Надо сдать зачёт — идёшь и сдаёшь. Это не школа, где за тобой бегают, опекают тебя. Естественно, учиться стало тяжелее. Другие предметы, высшая математика. Но я понимаю: чтобы в дальнейшем чего-то добиться, надо много и упорно работать.

Мне очень повезло в жизни — у нас дружная семья. Благодаря родным я стала такой, какой стала, они всегда меня поддерживали. Когда я заболела, мне было всего четыре года. Мы жили летом в моей любимой деревне Шустиково на даче. Неожиданно я стала резко худеть, много пить. Бабушка первая сказала: а вдруг у неё сахарный диабет? Очень быстро мне стало совсем плохо и меня отвезли в больницу в ближайший город Верею, а потом в Наро-Фоминск. Знаете, я часто слышу, как ругают провинциальных врачей, а вот меня они спасли. Всю жизнь буду их помнить и благодарить.

Забрали меня с сахаром 16 ммоль/л, в принципе уж не такой и высокий. Но было тяжёлое кетоацидозное отравление, кома. Правильный диагноз поставили ещё в Верее. Правда, сначала решили, что менингит, но пришла женщина-эндокринолог, посмотрела меня и сказала: измерьте девочке сахар, тут что-то не так. И оказалась права. В Наро-Фоминске меня вывели из комы. Я всё время находилась в забытьи. Один раз в реанимации — хорошо это помню — пришла в себя, поговорила с родителями и опять «провалилась». А потом… вернулась. Лечиться меня увезли в Москву, в Морозовскую больницу. Смешная приключилась история. В Морозовской нас ждали, машину встречали врачи, говорили, ребёнок в очень тяжёлом состоянии, её везут в реанимационном автомобиле. Наконец «скорая» приехала, люди в белых халатах торопливо открывают двери, а там спокойно сижу я и с улыбкой объявляю, что хочу чипсов…

Что и говорить, всё-всё было не просто. Эти бесконечные уколы. И больно, и страшно. Плакали все: и я, и мама, и бабушка... Помню, как они потом всё считали хлебные единицы. И как обидно было, когда бабушка пекла вкусные пирожки, можно было и три слопать, и четыре, а мне давали один и говорили: больше нельзя. Но пирожки-то с разной начинкой.

Я давно выросла и давно ко всему привыкла, не переживаю маленькие ограничения. Но много читала, знаю, что ребята-диабетики в 16 лет иногда говорят, что им не хочется жить, что такая жизнь — каторга. Конечно в этом возрасте каждый прыщик — трагедия, особенно для девушки. Но я уверена: никогда нельзя падать духом. Упал — встань и иди дальше, никогда не плачь. Может быть, нам действительно посылают испытания, чтобы потом вознаградить за них?

Первая учительница знала про мою болезнь, была в курсе дела, чтобы в случае чего мне помочь. Мама привозила меня в школу, сажала за парту и уезжала. С самого детства меня пытались приучить к самостоятельности, не держаться за мамину юбку. Но одноклассники ничего не знали, наверное, потому, что взрослые понимают: дети очень жестокие. Потом, со временем, когда я стала старше, самым хорошим друзьям я рассказала о своей болезни. Ведь те, кто рядом, должны знать, что делать, если мне вдруг станет плохо, неожиданно упадёт сахар. Училась хорошо, без троек. И аттестат хороший. Очень жалко, но нашу 56-ю школу на Кутузовском разрушили, здание состарилось, только новую пока не построили.

Чем я только не увлекалась. Мне всё интересно, всё хочется попробовать. Играла на гитаре. Занималась брейк-дансом. С тринадцати лет пишу стихи, но это для себя, это очень личное. А сейчас в институте — только не смейтесь — полюбила футбол, у нас отличная женская футбольная команда. Если честно, меня с детства больше тянуло к мальчишкам. На дерево залезть, набедокурить — я всегда с ними. Старалась быть такой же ловкой и такой же боевой, как они.

В школе предпочитала литературу и русский язык. Английский давался тяжело, там надо зубрить, а очень не хотелось. Но я понимаю, насколько необходимо знание языков, навёрстываю упущенное. В аттестате у меня ещё и немецкий.

Интересно, что с пятого класса я мечтала поступить в МГУ и стать журналистом и даже занималась в специальной школе при Доме журналистов. Но, впоследствии, я немного разочаровалась в этой профессии, Я поняла, что не всегда то, что приходится делать журналистам, соответствует моим моральным принципам. Звучит очень пафосно, чего я не люблю, но это точно. Взять, например, передачи или статьи об известных людях, популярных певцах, артистах. Репортёры берут интервью у их родственников, стараются выяснить «всё-всё», что принадлежит на самом деле только этому человеку, это ведь его личная, частная жизнь. А потом вся страна обсуждает его романы, отношения с женой, с детьми. По-моему —ужасно. Я бы не смогла выполнить такое задание. Конечно, журналисты бывают разные, газеты есть разные и каналы разные. Но всё же...

Словом, я долго думала, советовалась с папой и решила: сначала надо получить хорошую современную специальность, базовое образование. Кстати, это поможет (при желании, конечно) дополнительно заниматься журналистикой, выбрать в ней свой путь и писать по проблемам, в которых ты разбираешься.

Восемь соток в деревне Шустиково... Лес и поля. Самое счастливое время прошло там. Бабушка получила эти «сотки» в 1991 году (она работала в КБ «Салют»). Каждое лето мы там на даче. Рядом много деревень, с разными ребятами общаешься. Многие из них, между прочим, живут в деревне всю свою жизнь круглый год. Они сильно отличаются от городских, хотя бы потому, что всё умеют. В свои 16 лет могут провести свет, перекопать огород, починить крышу, подоить корову. И, кстати, у некоторых из них реальные амбиции — деревенская жизнь кого-то устраивает, а кого-то нет. Многие учатся в Москве. Убеждена — с их устремлённостью, волей, хваткой, они смогут добиться того, чего хотят.

Мы выросли вместе, но сейчас у всех свои дела, и возраст у нас разный, кто-то уже обзавёлся семьей. Но в дачном посёлке есть одно место, которое всех объединяет. Ничего особенного, просто лесок, лавочки. Мы ходили туда на танцы, любили попеть песни и даже устраивали концерты по собственной инициативе, без взрослых. Когда я теперь приезжаю в начале лета из Москвы, я с удовольствием гуляю там одна. Рядом два таких шикарных поля. Просто ходишь и думаешь о чём-то своём, эмоции не могу передать словами, природа для меня всегда была чем-то сказочным. Я очень люблю стихи Есенина. Дедушка у меня рязанский, ну а для Рязани Сергей Александрович Есенин — самое главное достояние. И дедушка любил мне в детстве читать наизусть его стихи.

А теперь я хочу рассказать про своего папу, потому что он сыграл большую роль в моём становлении. Я рано поняла, как много он работает, как много делает для того, чтобы наша семья жила спокойно, чтобы был определённый достаток, никакой роскоши, просто, чтобы всё было нормально. Но при этом, хотя никто ничего не говорил, как-то само собой подразумевалось, что деньги-то совсем в жизни не главное. Папа никогда не читал мне нотации, но как-то исподволь воспитывал во мне силу воли, умение за себя постоять. Может быть, поэтому у меня такой пацанский характер. Когда другие девочки плакали, если их обижали, я говорила: как это так, пойдём, разберёмся. И самое важное, родители сумели мне внушить что я полноценный здоровый человек, что всё у меня будет хорошо.

Мой папа принимает участие в организации Олимпиады в Сочи. А недавно он организовывал Паралимпийский день. Вы когда-нибудь видели, как играют в хоккей инвалиды-колясочники, как забивают мячи баскетболисты, которые тоже на колясках? Я сначала, когда услышала об этом, подумала: издевательство какое-то. Но когда увидела, то просто восхитилась. Люди без рук, без ног не сдались, не сидят дома, не плачут и не спиваются, а занимаются спортом, добиваются больших успехов. Вот с кого надо брать пример. Когда я смотрю на них, то понимаю, что мой диабет, на самом деле, такая ерунда.

Про таких, как я, говорят «папина дочка». Нет, конечно, и мамина дочка тоже. И бабушкина внучка. Но, сначала, всё-таки, папина.

Вообще-то хочу сказать, что в принципе диабет по жизни мне не мешает, а с помпой (она у меня с 13 лет) — так это совсем другая жизнь. Но я очень надеюсь, что у моих детей не будет диабета, в их жизни не будет никаких, даже самых маленьких, ограничений. Так мечтаю, чтобы учёные нашли разгадку этой болезни и проблема диабета была бы, наконец, решена. Я очень этого хочу.

Подготовила Софья Старцева

Подлинник статьи можно найти на http://dianews.ru/article.php?id=605