229 дней, 9 часов, 30 минуты

До всемирного дня диабета!

«Третий лишний»: здоровье россиян может стать разменной монетой

В конце ноября Правительство РФ выпустило постановление об ограничении импортных лекарств в госзакупках. Документ вступил в силу с 7 декабря 2015 года и вызвал жаркие споры. Чиновники и представители отечественной фарминдустрии оперируют модным словом «импортозамещение» и говорят о необходимости такого шага для обеспечения национальной безопасности, врачи и их пациенты опасаются ухудшения качества лечения и пугают возможным увеличением летальных исходов.
 

Третий лишний

 
Основная цель нашумевшего постановления — поддержка отечественного производителя. При этом касается оно только допуска к закупкам для осуществления государственных и муниципальных нужд (то есть, для больниц и поликлиник) и только перечня жизненно важных и необходимых лекарственных препаратов (ЖНВЛП). Кроме того, под запрет не попадают уникальные медикаменты, не имеющие аналогов на рынке. Лишь в том случае, если на торги поступило два и более запроса от производителей из России или стран ЕАЭС, заказчик обязан отклонить заявки других государств. Поэтому постановление получило неофициальное название «третий лишний». О полном запрете импорта и речи не идет.
 
На данный момент на российском фармацевтическом рынке балом правят иностранные компании. По данным маркетингового агентства DSM, в сентябре 2015 года на их долю приходилось 73% продаж лекарственных препаратов в стоимостном выражении и 44% - по числу упаковок. Правда, в перечне ЖНВЛП ситуация принципиально иная, если верить Минпромторгу, отвечающему за развитие отрасли: по его данным, здесь доля отечественных препаратов составляет уже 69%. Согласно указам президента, к 2018 году на территории России должно производиться не менее 90% лекарственных средств, входящих в список ЖНВЛП.
 
«Мы обязаны лоббировать интересы российских фармпроизводителей, что бы о нас не говорили», — заявил член комитета Госдумы по охране здоровья Александр Петров в понедельник на круглом столе в «Парламентской газете». Ранее генеральный директор Ассоциации российских фармацевтических производителей Виктор Дмитриев уверял, что они готовы на 100% покрыть потребности российских пациентов и системы здравоохранения в лекарственных средствах. «Вопросы возникают только по тем препаратам, которые находятся под патентной защитой, но именно они под постановление не попадают», — отметил он.
 
«Ни одна страна не может сама себя полностью обеспечить лекарствами», — говорит заместитель председателя Комитета Госдумы по охране здоровья Сергей Дорофеев. По его словам, есть настолько редкие «штучные» заболевания, что препараты для их лечения просто невыгодно производить во всех странах, достаточно одного-двух предприятий во всем мире для покрытия глобальной потребности в таких медикаментах, но массовые лекарства надо делать в России.
 

Плюс локализация

 
У сторонников разумных ограничений лекарственного импорта есть и еще один весомый аргумент: такие меры стимулируют иностранных производителей создавать производства на территории России, причем, полного цикла, а не просто упаковочные цеха. Хотя до конца 2016 года участвовать в госзакупках на правах отечественных предприятий могут и такие компании. По данным RNC Pharma, на сегодняшний день большинство крупнейших иностранных компаний на рынке госзакупок уже имеют собственные производственные мощности в России.
 
По словам Виктора Дмитриева, наиболее успешным примером локализации является производство инсулинов. На мировом рынке есть три компании-лидера по их производству: Novo Nordisk, Sanofi и Eli Lilly. Первая построила завод в Калужской области, вторая приобрела производственные активы в Орловской области, третья осуществляет контрактное производство на заводе в Костромской области. Отвечая на вопрос корреспондента «Ридуса» о том, как обстоят дела с локализацией производства препаратов по другим тяжелым заболеваниям, Виктор Дмитриев сообщил, что считает некорректным перечислять конкретные названия, но, например, компания Abbott недавно приобрела активы известного российского производителя и приняла решение выпускать на территории РФ всю свою онкологическую линейку.
 
«Не стоит забывать и об экономической составляющей, — призвал эксперт. — Локальное производство — это и новые рабочие места, и налоги в казну государства».
 
По мнению члена Комитета Совета Федерации по социальной политике, врача-педиатра Владимира Круглого, локализация производств иностранных компаний — это вообще единственный очевидный итог принятия данного постановления, а ситуация на рынке в целом существенно не изменится. Еще с 2006 года по закону о госзакупках на торгах побеждают производители и дистрибьюторы лекарств, которые предложат наименьшую цену, и, как правило, это отечественные средства, поскольку они дешевле. Поэтому уже давно российские больницы и больные, получающие льготные лекарства в поликлиниках, переводятся на российские же препараты.
 

Дешево и сердито

 
Но почему отечественные медикаменты так дешевы? Сами производители сетуют на все те же глобальные концерны, препятствующие развитию национальных производств. Их ресурсы несопоставимы, и вся мировая система лекарственного обеспечения заточена под этих «монстров». Внедрить в производство отечественные инновационные разработки крайне сложно, приходится довольствоваться дженериками (копии оригинальных препаратов, на которые истек срок патентной защиты), а они априори дешевле. Вот эти-то дженерики и вызывают нарекания врачей и пациентов. Ведь именно они заменят импортные оригиналы. Насколько полноценной будет эта замена — вот в чем вопрос.
 
Конечно, никто не собирается огульно обвинять всех российских производителей в сомнительном качестве их продукции. Проблема в невозможности определить, кому можно доверять, а кому нет. Все познается опытным путем, и опыты эти, далеко не всегда удачные, поневоле ставятся на рядовых больных. Как раз после выхода спорного постановления в Общественной палате обсуждалась тема дженериков, и приводились трагические истории весьма негативных последствий замены импортных препаратов на отечественные, вплоть до отказа трансплантированных органов, которые до этого много лет успешно функционировали.
 
«Не все дженерики прошли серьезные клинические испытания, возникают побочные эффекты», — поясняет член комитета Госдумы по охране здоровья, врач-онколог Лариса Фечина. За тем, насколько «копия» соответствует оригиналу, по большому счету, тоже никто не следит. В США существует так называемая «Оранжевая книга», ежегодно переиздаваемая, в которой описываются все зарегистрированные в стране дженерики, их сравнение с оригиналом и эффективность. В России ничего подобного нет. Препараты сравниваются с оригиналом, если он есть, или с первым, зашедшим в страну, импортным дженериком. «Понятно, что первый для нас, он может быть восьмым для мира», — признает Виктор Дмитриев.
 
Многое зависит и от степени очистки субстанций, из которых состоит лекарство. Само по себе производство субстанций — очень токсично, поэтому большинство европейских, американских и российских производителей предпочитают закупать их в Индии или Китае, и уже у себя очищать от всевозможных примесей. Очевидно, что в зависимости от того, насколько тщательно проведена эта работа, одинаковые, вроде бы, по составу препараты, могут оказаться различными по своей терапевтической эффективности и количеству побочных эффектов.
 
«Нам давно пора сделать так, чтобы каждый дженерик проходил обязательные сравнительные исследования либо с оригинальным препаратом, либо с очень надежным дженериком, зарекомендовавшем себя на рынке», — отмечает Лариса Фечина.
 
Но если лекарства из России и Белоруссии, несмотря на все оговорки, отечественным медикам еще худо-бедно знакомы, то аналоги из Армении и Казахстана — вообще «темные лошадки». Что если в конкурсе выиграют они? «Мы — медики — не знакомы с препаратами этих стран, у многих из нас возникнут вопросы», — констатирует эксперт.
 
По ее словам, в первую очередь надо думать о том, чтобы лечение было эффективным и безопасным, особенно, когда речь идет о пациентах с редкими заболеваниями. Именно они, зачастую, и нуждаются в льготных лекарствах. И это — самый тяжелый контингент больных с угрожающими жизни состояниями. «Одно дело такие распространенные заболевания, как сахарный диабет. Для его лечения есть много разных препаратов и, конечно, проблем с лекарствами не будет. Другое дело — редкие болезни и редкие лекарства. Нельзя допустить ситуации, чтобы такие препараты стали недоступны пациенту», — говорит Лариса Фечина.
 
Эксперты единодушны в том, что перевод российского здравоохранения на лекарственное обеспечение отечественными препаратами должен сопровождаться повышением контроля за их производством. «Если препарат не эффективен и небезопасен, на рынке он появляться не должен, — категоричен Виктор Дмитриев. — И это ответственность регулятивного органа. Если он допустил появление такого лекарства, гнать в шею эксперта, давшего соответствующее разрешение. Если же после положительного решения регулирующего органа допустил брак сам производитель, должна быть уголовная ответственность, его надо сажать».