Диалог: Верь — не верь

ВЕРЬ — НЕ ВЕРЬ

«Чёрта-с-два. Нельзя никому доверяться. Ни в коем случае. Это ж себя губить. Потом еще и в душу наплюют. Это будь спокойна». — «Можно, — говорю. И притом не только можно, но и нужно. Свихнёшься один. Да-да-да, хочешь — землю есть буду, что свихнёшься».

Чудо пригубило эспрессо из моей любимой чёрной керамической чашки в форме кофейного зерна, смерило меня холодным взглядом, дернув плечом. Сидят тут, понимаешь. Умничают. Перечат.

- Вот взять тебя хотя бы. Сколько раз на эту свою доверительность напарывалась? Семь лет знакомы — и ни чёрта-то до тебя не дошло. Какой ты был, такой остался, ей-богу. Интеллигент в третьем поколении… Ф-филолог… — Светка веско, нарочито уронила «филолога» и ждала эффекта.

Я сурово покосилась на неё, потом уголки губ всё-таки дёрнулись вверх, и я залилась долгим, неудержимым, переходящим в беззвучный, смехом. Господа, в меня сейчас стреляли, не правда ли? Однако пуля ушла в «молоко», мозг не задет. Пациент скорее жив, чем мёртв. Семь лет она меня знает, чудила. Психолог, елки-моталки, махровый…

Предмет спора двух дам на кухне с обоями в цветочек — можно ли допускать в свою душу других людей и насколько болезненны потом от этого ощущения. Дискуссия. Высокие материи.

…Сидишь в вечерней кофейне и смакуешь, вертя чашку по блюдцу, крепкий-крепкий кофе. Пятница, завтра выходной, можно никуда не торопиться. И на душе смутно, и ладони влажные, и что-то рвётся изнутри, и жжёт язык, и от этого задыхаешься, как рыба на воздухе. Да, бывали времена и получше, бывали. Чего уж там...

И тут варианта два: либо ты продолжаешь сидеть и травиться невыговоренным, неузнанным, непонятым, либо есть человек, которому можно доверить свои мысли.

И человека такого знаешь почти как себя. И понимаешь: этот точно в душу не наплюёт. Эх-ма, была не была. А потом человека раз! — и не становится. Антихэппи энд. Так бывает, правда.

А может так случиться, что никуда этот человек не исчезнет. Он/она будет сидеть с вами в вечерней кофейне и смаковать с вами на пару крепкий-крепкий кофе. Или медленно идти по темнеющему городу, молча гладя вас по плечу (как учили когда-то: sapienti sat — «для понимающего достаточно), деля твою боль или радость пополам. И душа твоя будет ему раскрыта, как книга. И, что характерно, останется незаплёванной. Такие люди редки, но они, слава Богу, бывают.

За всю жизнь мне попался пока всего один такой человек. Есть люди-солнца. Когда они уходят, вера в справедливость куда-то вдруг девается, и на Земле становится на одно солнце темнее. Он месяц тому назад погиб в автокатастрофе. Переходил улицу, а его возьми и сбей на светофоре газанувшая с перекрёстка пьяная иномарка.

Второй человек такого рода пока только появляется в моей жизни. Пока оба здравствуем, мы — взаимно раскрытые книги. И вряд ли когда-то их страницы будут заплёваны. А значит, не будет отравления ядом боли, и нехватки кислорода, чтобы жить дальше, будет с кем разделить брызгающее шампанское своих радостей. И успеть поймать капли радости другого человека. Ловить такие капли — большая удача для любого из нас.

Светка задумчиво рассматривала плавающие на дне чашки чаинки, кроша пальцами, бросала в рот кусочки чиабатты с сыром. Болтала ногой.

- Ни-ко-му-нель-зя-до-ве-рять… Мне уже девятнадцать, я это точно знаю. А тебе вот уже сколько? Ё-мое! — а ты ни в зуб ногой… А может, — Светка перестала болтать ногой, посмотрела вдруг мне в лицо, в один момент посерьёзнев до неузнаваемости. — Может, это мне просто не везёт на людей, если я так считаю?..

Всё у тебя будет хорошо, подумалось мне. Доверять людям нужно, на то мы и люди. Без доверия не жить.

А когда мы это поймём — вопрос лишь времени.

М. Митасова

Оригинал статьи можно найти на Официальном сайте газеты ДиаНовости