Диаклуб: Стерва с птичьей клеткой

Я боялась её до смерти. 

 

Девяносто процентов из тех, кому приходится с ней общаться по работе, считают (а подчас и называют между собой вслух) стервой. Во-первых, такая работа — проверять бухгалтерскую отчётность. Нужно иметь невозмутимое лицо, крепкие нервы и не давать себе слабины относиться к кому-то лучше, чем к другим. Заедят ведь потом, запросят, заприносят. Будут говорить: любимчиков завела, сплетни. Во-вторых, характер не сахарный: строга, неоткрыта, скрупулёзна до педантичности. Как в «Служебном романе» — сухая... 

 

Лет сорок пять, невысокая. Не замужем. Короткая стрижка мальчишеская. Ледяной взгляд синих глаз. На столе — фарфоровая фигурка улыбающегося слоника. Когда я, приходя отчитываться, видела его, мне становилось жутко. Слоник смотрел на меня, я — на него. Она в это время проверяла бумаги, шевелила губами, хмурясь, чертила в воздухе остро отточенным карандашом. Блин, думала я с тоской, сидя на краешке синего крутящегося кресла и потея ладонями, хоть бы всё было правильно!.. 

 

И ужасалась слонику. Если у меня что-то не получалось с бухгалтерией (когда я только пришла на работу, финпотоки отдела почему-то взвалили на меня, видимо, как на самую младшую и, следственно, крайнюю), я её ненавидела всеми фибрами души. Так сильно, что, проезжая на лифте мимо этажа, где располагалась бухгалтерия, меня, чистейшего гуманитария, просто физически корёжило, как вампира при запахе чеснока. 

 

- В нашем юридическом адресе неправильно дом. У нас «34-А», а они написали «34 а» — без заглавной буквы и тире. Получается, это не наш адрес уже. Переделывайте. 

 

- Акт сдачи-приёмки ксерокопией нельзя. Переделывай. 

 

- Подпись не там стоит. Надо левее. Недействительно. 

 

- Поздно, у нас до 10-го, а сегодня уже 11-ое. Ничего не знаю, надо писать на главбуха, чтоб разрешил просроченную отчётность. Неважно, что это они задержали! Правила есть правила. 

 

…По дороге домой я плакала скупыми злыми слезами и точила на неё зуб. А в положенные сроки снова плелась, холодея от нехорошего предчувствия, к ней в кабинет и сидела там на синем стуле, с тягучим ужасом глядя на слоника. 

 

Прошло два года. 

 

Бухгалтерия, слава Богу, осталась в прошлом: я уже работала исключительно по своей профессии — мне дали должность корреспондента. Страшные сны об отчётности снились, но всё реже. В бухгалтерию заходила только, чтобы оформить командировки и получить суточные или чтобы выписать справку для оформления загранпоездок. Ещё изредка писала про бухгалтеров в филиалах. Тогда-то и произошёл этот случай. 

 

Я не люблю отовариваться в супермаркетах. Вообще в магазинах. Кто родился и провёл хотя бы часть осознанной жизни в Советском Союзе, имеют в душе маленькую, но очень сильную слабость к понятию «достать». Лично я прожила в Союзе первые свои пять лет, но кое-что помню с тех времён. Особенно очереди и слово «дефицит», от которого сладко пахло мандариновым праздником и шиком. Так много времени в детстве я провела в многометровых очередях в гастрономы за пахучими сосисками и на рынках за какой-нибудь дефицитной вещью, что большинство моих знакомств со сверстниками происходило именно в очередях. Там же мы, детки, говорили друг другу «пока!» и уже не виделись никогда. Так вот с тех времен меня притягивают рынки. Люблю в выходные походить, повыбирать лучший кусочек, поторговаться («Дорого как у вас чего-то!», сделать вид, что ухожу, и обязательно услышать вслед «Идите сюда, договоримся»). 

 

Людей посмотреть, опять же. Уж чего-чего, а людей на рынках хватает. Наш центральный рынок находится в двух кварталах от моего дома, и я всегда хожу туда пешком в субботу. Это огромное пространство, где можно продать и купить всё на свете. Бумажка в руке: «Огурцы. Помидоры. Зелень. Яблоки. Груши. Творог. Курага. Клюква мороженная. Рыбное филе. Говядина — 2 кг. Куриные грудки (3) и лапки (2). Лимон + лайм. Мыло. Телефон + Интернет». 

 

Когда всё куплено и оплачено, я обязательно иду домой через птичий базар — ещё один сектор нашего рынка. Иду сначала мимо вязаных шарфов, веников для бань, пляжных шлёпанцев (летом) или валенок (зимой), мимо ларьков с розетками, гвоздями, рулонами наждачной бумаги, мимо масляных гаек и шурупов, лампочек и проводов. Возле них всегда тусуются какие-то неопрятного вида пьяненькие мужички, которые сбежали на пару часов от своих опрятных жен пообщаться возле проводок и дрелей. Они всегда весёлые, и мне весело на них смотреть. 

 

Далее — приближаюсь! — ряды с овсом, просом, лотками с удочками и червяками для наживки, комбикормом. Затем — палатки с поводками, намордниками, мисками, сумками-переносками, кошачьими и собачьими кормами, аквариумами… И — вот оно. 

 

Мечта и грёза моего детства. 

 

Как мама не любила, когда я её сюда тащила! Она сама страстно любит животных, но ведь всех-то не скупишь. А ребёнок просит… У нас дома жили и хомячки, и кролики, и рыбки (в нескольких поколениях), и попугайчики, и даже кошка и собака. Видимо, поэтому сейчас, находясь на самостоятельных хлебах, я довольствуюсь соседским полубританцем. Хватит уже. Налетались — нарычались. Но не ходить по «птичке» — это сильнее меня. Огромные пушистые щенки кавказской овчарки с мягкими огромными лапами; коробки с котятами разных пород, мышки-крыски, куры-гуси, даже телята иногда. 

 

Но главная моя слабость — птицы. 

 

Тучи птиц — попугаев, канареек, редких голубей… Почему меня так тянет именно к пернатым — не знаю. Я долго, с каким-то отчаянным желанием хожу по птичьим рядам и мягко отказываюсь на увещевания продавцов кого-либо приобрести. И, конечно, справедливо ощущаю себя дурой. 

 

И вот когда я однажды шла между этими самыми рядами, я увидела её. Сначала голову с короткой мальчишеской стрижкой, потом — вдруг! — джинсы на худенькой фигурке, потом — лицо с огромными синими глазищами. Меня прошиб пот: это был уже чистой воды условный рефлекс, организм сразу же подал сигнал об опасности бухгалтерского стресса для себя. Я автоматически развернулась на сто восемьдесят и медленно пошла в противоположную сторону. Потом пришла мысль: что делает эта человеко-цифро-машина на птичьем рынке? Неужели бывает, что она не в деловом костюме? Неужели она может думать о чём-то ещё кроме своих отчётов, за которые болеет всем существом?! 

 

Я оглянулась. Я не могла не оглянуться. И то, что потом наблюдала, удивило меня не меньше, чем если бы у нас по улице провели вдруг индийского слона. Даже тогда, пожалуй, я удивилась бы меньше. 

 

Она покупала какую-то певчую птицу. 

 

Впоследствии я долго пила чай у знакомого зоолога. Славик, очкастый и милый, с вихром, как и в студенческие годы, почуял себя в своей стихии и радостно вещал как по написанному. 

 

Таких птиц ловят, а потом продают. Они весьма дорогие. К неволе привыкают плохо и медленно, но это ведь не каждого волнует. Поют даже красивее, чем соловей на воле. Но — редко. Очень редко. Да и живут такие птички в клетке недолго — не выносят. В городах иногда живут, но чаще селятся за его чертой. В лесах, например. 

 

Она отдала деньги продавцу. Тот, довольный, просунул руку в общую клетку и, мягко сложив птице крылья, вынул её оттуда и посадил в отдельную новую клетку. Отдал ей. 

 

Она вежливо поблагодарила и пошла с рынка. Ноги сами понесли меня за ней — шла в отдалении, стараясь не потерять мальчишески стриженую голову в толпе. Она зашла в какой-то проулок (я остановилась неподалеку — за какой-то кучей веток и городского мусора), подняла клетку с птицей на уровень глаз и долго смотрела птичке в глаза-бусинки. Та, склонив головку то на один бок, то на другой, смотрела на женщину. Прошла минута. Птичка вспушила перья, почистила под крылом клювом, потопталась на жердочке. Ей было неудобно, что на неё так пристально смотрят. 

 

Она смотрела на птицу, а потом заплакала. 

 

У меня за моей мусорной кучей поднялись дыбом волосы. Такого горького плача я не слышала никогда ни от кого. Птичка в клетке заворожено и как-то ошарашено смотрела ей в лицо: «Всякое видели, но такое!..» 

 

Открыла дверцу новенькой клетки, поставила её на землю и отошла. Птичка изумилась ещё больше. Потом, поняв, что происходит, спрыгнула на поддон клетки и, задержавшись на минуту в проёме дверцы, вспорхнула в мгновение ока на стоящий рядом тополь. Оглянулась. Солнце коснулось её спинки, крыльев. Почувствовав это, птичка встрепенулась, и, тихонько что-то чирикнув, перепрыгнула повыше — посмотреть, где находится. 

 

Моя бухгалтер сидела на какой-то пустой бочке. Она смотрела на птичку и полуулыбалась. Я тогда первый раз видела на её лице улыбку. 

 

И тут птичка запела. Встопорщив каждое перо и став сразу как гордый золотисто-серый пушистый шарик, она оповещала мир о том, что отныне свободна. Видимо, своей песней она также и благодарила женщину, которая плакала, сидя на торговой бочке. 

 

Та встала и, то и дело оборачиваясь на птицу на дереве, пошла в сторону трамвайной остановки. По-моему, в тот момент это был самый счастливый человек из тех, кого я знала. Её лицо светилось. 

 

Из пакета капало мясо. Я стояла возле мусорки с раскрытым ртом. 

 

…Строгая мама. Школа, семнадцать лет, институт с золотой медалью. Экономист. Никаких там тебе ухажёров — вечера дома за книжками. Стажировки, курсы. Знала все нормативные акты и всё умела, умница. Тридцать.

 

Начальство хвалит, продвигает: сначала бухгалтер в филиале, затем перевели в администрацию. Старший. Ведущий. Зам главного. Сорок. У сослуживиц заневестились дочки. Мама болеет, сердце шалит и почки. Больницы. Носила бульоны в пакете из дома после работы. Сорок три. Несостоявшийся когда-то жених-однокурсник отметил серебряную свадьбу, позвали с женой её на торжество. Не пошла — гордость. Дома от старости умерла любимица кошка. 

 

И вот — внезапно обнаружившийся источник радости — отпускать на волю птиц. То-то одевается небогато, да при её-то должности, стерва, шипели змеюки-коллеги. Всех режет на отчётах… 

 

Очень важно узнать вовремя всю правду о человеке. Мы можем ненавидеть, презирать, жалеть, злиться, сочувствовать — да что угодно. Время идёт, мы уходим. Нельзя уйти, оставив чувства нерастраченными до конца. И лучше, чтобы вместо ненависти это были хорошие чувства. 

 

Главное — вовремя узнать правду. 

 

Чаще узнавайте правду, уважаемые. 

 

Мария Митасова

 

Оригинал статьи можно найти на Официальном сайте газеты ДиаНовости