Священник из Подмосковья взял на себя функции Минздрава

Получается, батюшка недоволен политикой властей? А где деньги взял? Зачем ему понадобилось звать журналистов? Да и вообще: можно ли верить православному священнику, который зовет себя именем разнузданного древнегреческого бога? 

 

Мы к нему поехали, и он на всё ответил.

 

 

 

 

 

 

Фото: Светлана Виданова для «Новой газеты»

 

Отец Дионисий — в миру Денис Соколов — встретил нас на безлюдной ж/д станции. Вид у него что ни на есть дионисийский. Можно запросто представить его в гиматии и с наполненным канфаром. Но был он в распахнутой куртке поверх синего подрясника, ниже которого выглядывали спортивные штаны с лампасами. Сказал: «Я так понимаю, что вы — это вы, а я — это я». И пригласил в автомобиль «Додж» модели «Джорни». «Путешествие» то есть.

 

Путешествие о. Дионисия к вере началось в медицинском колледже. Он даже поработал четыре года в реанимации и уже собрался поступать в медакадемию, как вдруг свернул в семинарию. «Медицина не могла ответить на все мои вопросы». Сейчас Соколову 41, у него восемь детей, он любит кино, Набокова и Пелевина, а с 2003 года служит настоятелем Троицкого храма в подмосковной деревне Драчево. С колокольни хорошо видно, что он стоит меж двух деревенских половин: старинной бедной и коттеджной богатой. Храм — единственное место, где их обитатели пересекаются.

 

— Слышали новость? — спросил батюшка. — В Германии появился робот-священник. Дожили!

 

Соколов убежден, что вера более основана на практике, чем на теории. А какое человеколюбие проявит робот, у которого можно выбрать лишь голос и тип благословения? 

 

— Пока живо человеческое в людях, мир будет жить. Как только мы все станем роботами, нам конец. Закон законом, но любовь никто не может отменить. Я могу сказать, что несмотря на противоположные взгляды в догматике с мусульманами, с армянами, католиками и другими, я часто вижу в них христиан больше, чем в себе самом. Потому что Бог дал им то, чего часто не хватает нам — подлинного человеколюбия, — сказал священник. И вспомнил случай. Как был в Тибете. И увидел монаха, кипятившего чайник на солнце с помощью линзы из нержавейки. На монахе была желтая шапка. То есть он следовал учению Гелугпа («добродетель» по-нашему). Отец Дионисий был в курсе, что учеников этой школы буддийской мысли долгое время преследовали. И захотел поддержать монаха. Но знал лишь одно слово. Его и сказал:

 

— Ге-луг-па.

 

Желтошапочник обнял батюшку, прижался к нему и повторил:

 

— Ге-луг-па.

 

«Язык любви универсален», — подытожил о. Дионисий.

 

Я тогда тоже вспомнил случай. Как был на Соловках. И хотел написать заметку о настоятеле далекого скита. Мне подсказали, что прежде следует написать ему СМС — с просьбой благословить. Я скривился, но написал. Монах ответил, что прежде следует написать СМС настоятелю монастыря, который ведает скитом. Я написал и ему. Настоятель (без дураков) ответил, что нужно спросить у патриарха. Телефон, конечно, не дал, но совершенно ясно, кому переслал бы мое сообщение патриарх.

 

А тут батюшка без всякого спроса купил канюли и устроил гуманитарную акцию.

 

 

Канюли и катетеры. Фото: Светлана Виданова для «Новой газеты»

 

— Церковь же, — удивился я, — очень иерархичная структура…

 

На что отец Дионисий ответил проповедью о самостоятельности. Предлагаем дополнить ею переиздание Библии. Вот она:

 

— В 2008 году у меня случился острый панкреатит. Я в реанимации пролежал долгое время. Сахарный диабет — это неизбежное осложнение после деструкции поджелудочной железы, — рассказывал батюшка по дороге в больницу. — Потом заболела дочь. У нее диабет возник, судя по всему, после гриппоподобной инфекции. Она стала вялой, отказывалась от пищи. У меня сразу промелькнула мысль. Но я долго от себя ее гнал. А потом померил сахар.

 

То есть я столкнулся с этим лично. И когда в аптеке перестали выдавать инфузионные наборы, я пытался решить проблему способом традиционным. Писал в разные инстанции, чтобы государство исполняло свои обязательства. Но ситуация зашла в тупик: месяц прошел, два прошло, три, четыре. И я понял, что помимо меня в этом замешаны другие люди. Я, приходя в аптеку, слышал, как они ругаются. Что я могу в этой ситуации сделать? Тоже ругаться? Демоны от нас только этого и ждут. Чтобы мы испортили отношения. А они будут собирать свою жатву.

 

Внутренне я уверен, что делать добро тайно — более правильно. Но то, что я делаю сегодня, я делаю не ради похвалы.

 

Когда горит дом на деревне, у тебя есть два пути: либо лечь на печку, либо подняться на колокольню и бить в колокол, чтобы обратить внимание других. Вот я бью в колокол.

 

Да, конечно, иерархия есть иерархия. Но скажите мне, пожалуйста. Вот человек на улице споткнулся и упал в грязь. Мне звонить начальнику или что-то сделать самому? Все-таки некоторые вещи мы должны решать, не дожидаясь санкции начальствующих органов. Вспомните о добром самарянине. Человека избили на улице, и он лежал окровавленный на дороге. Священник шел и прошел мимо. И помощник священника шел и тоже прошел мимо. У них были какие-то оправдания, дела были важные, церковные. А шел мимо язычник, самарянин, и помог. Евангелие учит нас самостоятельности. Вот прежде чем сделать зло — позвони и спроси.

 

— Похоже, все как-то по-другому читают Евангелие.

 

— Совершенно с вами согласен, — поник головой отец Дионисий. — Господь сказал: «Любите друг друга». Он не сказал: «Любите только тех, кто вам нравится». Но любовь затратна и противоречит выгоде. Поэтому проще, конечно, ничего не делать.

 

 

Отец Дионисий «проанализировал весь интернет», нашел самого приемлемого поставщика и заказал две почтовые коробки инфузионных наборов — на всех. «Мы все наблюдаемся у одного специалиста, я уточнил, сколько семей, и оповестил их в вотсапе».

 

Вышло 70 тысяч рублей. «У меня собственных денег нет. Деньги принадлежат моим прихожанам и единомышленникам. У священников есть официальная зарплата, 15–20 тысяч. Но прожить на нее крайне сложно. Поэтому паства священника не оставляет. Это традиционно и совершенно естественно. Если ты хороший священник, то люди не дадут тебе пропасть. Любой хороший специалист — хоть врач, хоть батюшка — будет пользоваться доверием людей».

 

 

В больнице о. Дионисия уже ждала группа родителей и врач. У Марины Евсеевой сын болеет седьмой год. Ребенок Ирины Кудрявцевой в этот день отметил 10-летний «юбилей» своего диабета. Восьмилетней Варе Ланцовой диагностировали болезнь, когда ей был год и четыре месяца. «Трое суток комы», — вспоминает ее мама Виктория. Иванова Ольга, сын Максим, 11 лет, «болеем с четырех». Мелюшкина Екатерина, сын Егор, 4 года, «болеем год и три месяца»… Все дети получают пенсию по инвалидности — 12 с небольшим тысяч. И вот последние несколько месяцев 7500 приходится отдавать на инфузионные наборы.

 

— В упаковке десять штук, — говорит Виктория Ланцова. — Одного хватает на три дня. А если что-то не так встало, то не хватает. Канюля может загнуться. Бывает, по две-три меняешь за день.

 

— Каждый год у нас одно и то же, — сетуют родители. — С октября-ноября и до марта месяца стабильно. Наверное, финансирования нету.

 

— Как же, — возражает кто-то, — это ведь федеральные льготы, это закладывается заранее.

 

Механизм выдачи инфузионных наборов таков. Каждый месяц эндокринолог подает заявку в фармотдел больницы. Фармотдел отправляет ее в Минздрав. Минздрав спускает наборы в аптеки на местах.

 

«В аптеках нам говорят: не привезли. В фармотдел звоним, они тоже: нет на складах. А куда деваются деньги? — спрашивают мамы. — Мы пишем жалобы, а они проверки устраивают не Минздраву, а единственному на район врачу».

 

Раздав наборы, священник достает из-за пазухи инсулиновую помпу с трубочкой, убегающей внутрь подрясника, и на пальцах объясняет принцип ее действия.

 

— Вот сам прибор. Внутри резервуар, в него набирается инсулин. К нему и подключается наш инфузионный набор: трубочка и иголка. Иглу обычно вводят в переднюю поверхность живота. В помпе есть программатор, который обеспечивает поступление инсулина в кровь постоянно.

 

У помпы очень качественный швейцарский мотор, поэтому она и стоит не меньше ста тысяч рублей. Но почему на трубочке-то, элементарной пластиковой трубочке, написано «MADE IN MEXICO», а не «СДЕЛАНО В РОССИИ», и родители детей с диабетом вынуждены покупать их по 700 руб. за 1 шт.? 

 

На обратном пути священнику позвонила эндокринолог и попросила не упоминать в заметке ее имя и не публиковать фотографии с ней. Об акции отца Дионисия прознало руководство больницы. Женщина растревожилась, хотя и не участвовала в организации встречи. Она всего лишь не была против. Но иерархия есть иерархия.

 

— В таком случае действуем по принципу «не навреди», — напутствовал нас батюшка.

 

Потом был чай с пончиками в Троицком храме. По столу ползали муравьи. С фотографии на подоконнике смотрел прежний патриарх. На полке у раскаленной металлической печи стоял спрей от ожогов.

 

Отец Дионисий еще несколько раз досадливо помянул робота-священника.

 

Я подумал, что если его сотворят по образу и подобию Соколова, ничего худого не будет.

 

Фото: Светлана Виданова для «Новой газеты»